Помню себя маленьким:
Как слушал, боясь уснуть,
Дедушкины сказки.

Cтихотворение было написано давно. И вот повторилось в утро Нового года, когда смотрел из окна на птичек...
Отцу дали квартиру и мы стали жить на ЮГОКе - зимой дедушка часто приезжал к нам в гости из деревни с удивительным названием Излучистое, привозя с собой запахи натопленной печки, выбеленных стен, пушистых кроликов и всяческих трав. Весь в пару, он часами игрался в ванной с моими водоплавающими игрушками, потом долго сидел с отцом на кухне, а я терпеливо ждал своего времени - когда он укладывал меня с собой на диван, обнимал будто крыльями, много раз называл "унУчок" и, подобно спонтанной молитве, начинал свою чудную сказку - в ней было место всем: колобку и дюймовочке, мальчику-спальчику и железному дровосеку, коньку-горбунку и курочке-рябе...
Помню дедушкино тепло, помню... два колодца в деревне - один с "дОброй" водой, другой - с водой "для качОк"; помню, как собирал ряску в заводях заросшего камышом плеса привязанным бабушкой к черенку дуршлагом; ночлеги в степи с пробуждением среди птичьих гнёзд; о том, как помогал вылупливаться циплятам; бабушкин палисадник - весь в каких-то простеньких, деревенских цветах; комету в жерле гаснущего дня над поставленными с отцом сетями (он доверял мне грести!), его лицо в свете костра с воспоминаниями своего детства - о выжженной до тла деревне, о взорванном храме, камни которого до сих пор жители по весне выбирают из огородов; помню о том, как пробегав три месяца босиком, ноги чурались школьной обувки и о ципках, что выводили до Нового года...
Ветви в белом пуху. Два диких голубя и сойка, появившиеся неделю назад, по возвращении из леса. Странно всё. Тепло и уютно. Будто уснул, но сквозь сон продолжаю слышать - дедушкину сказку...

(Тэнгу)