Дров вязанку
принес со склона горы...


Так и иду,
посадив стрекозу на шляпу.


Все иду, иду,
а цветы по берегу речки
все цветут, цветут...


На прямой дороге
так грустно мне...


Всласть пью сакэ.
Листья кружатся...


Сижу один,
натянув на старые сёдзи*
новую бумагу...


Тень на воде —
одинокий странник.


Как ни посмотрю —
все падает, падает снег.


Осенний дождь.
Под дождем ухожу все дальше
в сырые горы...


Бутоны в траве,
бутоны на ветках деревьев
а я все иду...


Все дальше горы,
мне уже их не видать...


Сверчки голосят —
ну просто некуда деться!..


Что же тут делать!
Я все иду...


Перехожу
русло реки пересохшей.


В воду вошел —
и различаю журчанье...


Поскользнулся, упал
а в горах все тихо...


А они все летят,
большие листья с деревьев.


Вот и нынче с утра
одинокая звездочка в небе.


На усталой моей ноге
стрекоза примостилась...


Путевые заметки
взялся набело переписать...


Под сенью скалы
так и бьет, так и клокочет
струя родника...


Седые лохмы
состриг здесь — и ухожу.


Превкусной воды
такая прорва!


Чем мы старше с тобой,
тем родные края нам дороже,
старая шляпа!


Хорошо пожевать —
что ж, рис он и есть рис.


Напился сакэ
и уснул со сверчками.


Вот и встретились —
чайные кусты по склонам
тоже все в цвету...


Шум летнего ливня —
и он постарел с годами.


Ветки вытянули
зимние деревья...


А я в этот день
решил не просить подаянья
любуюсь горами...


В морозную ночь
где-то я заночую нынче?..


В Кумамото

Покойно? Покойно?
Студено? Студено?
Снег, снег...


Холодные облака
торопятся куда-то.


Родные края
далеки, далеки.
Почки на деревьях.


Устроился здесь —
трава вокруг густая.


По притихшей земле
топаю все дальше...


На осеннем ветру
собираю камни...


Вдоль дороги нынче
одуванчики цветут...


Как я выгляжу сзади? —
Весь мокрый, бреду под дождем.


Вот так без конца
подстригаю отросшие ногти
в странствиях своих...


Край родной — он уже далеко.
Почки на деревьях.


В плошке для подаянья* —
и там, погляди-ка, град...


«Плюх!» по шляпе моей.
Оказалось — камелии цветок.


Дорога затихла.
Цветы докудами в бутонах.


Каркает ворон.
Я ведь тоже совсем один...


Падают листья.
Все дальше и дальше иду...


Пробираясь меж трав, иду
то мискант, то хаги...


Так беззаботно
пробую воду на вкус...


Между жизнью и смертью
все падает, падает снег...


Сижу один.
Комары кусают...


Зимние дожди.
Я покамест еще не умер.


Как тяжело —
котомка спереди, сзади.
Но ведь не бросишь!


Сижу среди трав,
что нынче Осенью стали...


Ряса моя
в дороге вся прохудилась.
Метелки травы.


В родное село
пришел я вместе с журчаньем
горного ручья...


Как я промок
под дождем, что пролился недавно
из той вон тучи!..


Неотрывно жую,
а вся моя трапеза — плошка
вареного риса...


Туч совсем не видать —
снимаю шляпу...


Шум дождя — он, мне кажется, тоже
постарел со мною...


Не осталось тут дома,
где могут на бедность подать.


Тучи над горами.
Неужто течет
И моя бессменная шляпа?..


У подножья горы
в ряд застыли на солнцепеке
несколько могил...


Травы — те, по которым
я прошел, не оставив следа,
все давно увяли...


На солнцепеке
у каменной Дзидзо* лицо
расплылось в улыбке...


Послушай, сверчок!
Ведь осталось риса в ларце
только на утро...


Вместо ужина
провожаю солнышко
за дальние горы...


Ох, и здорово!
Этот шум грозового ливня:
«Тук-тук-тук-тук»...


Опадают цветы хурмы,
а цветы на чайных кустах
как раз раскрылись...


Друга проводил —
и бреду один восвояси
через болото...


Не умолкает
журчание ручейка
ягоды терна...


Светит в спину луна —
и блики в воде играют
на переправе...


Растаял и стек
снег с кровли, что прикрывает
ветхое жилье...


Вот, значит, куда
ты меня забросила,
зимушка-зима...


Откушал сакэ.
В горах все вянет и сохнет.


Снегов белизна,
тишина домов деревенских.


Как проснусь — уже снег,
но я не печалюсь...


Весь день я молчал.
Вышел к морю, взглянул — и увидел
волны прилива...


Вот, в довершенье
ко всем печалям моим
зазеленели травы...


Я поел — довольно.
В одиночестве
откладываю хаси*...


Одинокая бабочка
кружит и кружит, но всюду
перед нею камни...


«Уф-фрр, уф-фрр!» — отдуваясь, смачно
прихлебываю воду...


Рву баклажаны,
вымытые грозой...


По родной земле
под струями летнего ливня
иду босиком...


Ликорис цветет —
вот и славное будет нынче
место для ночлега...


Оглянулся на оклик —
но вокруг лишь осенний лес.
Падают листья...


Есть чем закусить,
и что выпить тоже найдется.
Дождь над лугами.


Под весенним ветром
одиноко она стоит,
плошка для подаянья...


Настала весна —
пришла в те края, где шумели
только водопады...


Ночлег в полевой сторожке

Что рукам, что ногам
тепло — по мне, распрекрасно
можно спать и тут...


В одиночестве
занедужил — под сенью листвы
утро, день и вечер...


Нигде на земле
ничего, кроме этой дороги -
снегопад весной...


Хорошему знакомому из Нагоя

В жизни едва ли
доведется свидеться нам...
Деревья в дымке бутонов.


Сколько лет позади!
Я, старик, все так же шагаю
по палым листьям...


А вокруг сплошь трава,
трава да цветы полевые...


Смерть — далекое облачко
в небе студеном...


Ликорис цветет —
и помереть невозможно
в такую пору...


Положил на ладонь —
пламенеет густо-багровый
спелый плод хурмы...


Где есть горы, — гляжу на горы.
В дождливый день слушаю ливень.
Весною, летом, осенью, зимой
и утром хорошо,
и вечером неплохо...