Рёкан родился в 1758 году (точная дата неизвестна) в деревне Изомозаки на берегу моря в провинции Эхидо (сейчас префектура Ниигата). Эта область северного Хонсю известна как "снежная сторона", где снегопады глубокой зимой заставляют жителей входить и выходить из своих домов через заднюю дверь. В этой области происходили также и самые сильные землетрясения в Японии, а еще она известна своим островом Садо - местом ссылки бунтовщиков и золотыми шахтами - источником золота сёгуна.
Отец Рёкана - Инан(1738-1795) был наследственным главой деревни и священником Синто. Инан был также поэт, отдаленно ассоциирующийся со школой хайку Басе. Один из его стихов:

Вечно меняясь
Летние облака поднимаются лениво,
Высоко над холмами.

Немного известно о матери Рёкана, - только то, что она была родом с Садо. Но из стихов Рёкана, можно видеть, что она была мягким и любящим человеком:

В моих снах
Образ матери возникает
Утром и вечером
В далеком тумане
Берегов Садо.

Детское имя Рёкана было - Эйзо. Тихий, застенчивый, любящий книги, он поступил в конфуцианскую академию в возрасте 10 лет и получил начальное образование согласно классическим традициям Китая и Японии. Позже, Рёкан посетил могилу своего первого учителя Омори Шийо (умер в 1791) и сочинил стихотворение:

Скрытая от глаз старая могила у подножья холма
Заросла осмелевшей травой.
Некому больше следить за тобой,
Разве что дровосек мимо пройдет порой.
Когда-то я был учеником, лохматым парнем,
Учился у него мудрости здесь, возле Узкой Реки,
Но однажды утром я ушел один - своим путем,
Столько лет не было случая нам поговорить.
И вот я вернулся и нашел его покоящимся здесь
Чем же почтить мне отлетевшую душу? -
Вылью черпак чистой воды на могильный камень
И помолюсь беззвучно.
Солнце садится за холм
И вдруг отовсюду - свист ветра в соснах
Я хотел бы уйти, но не в силах,
Слезы вымочили мои рукава.

Под руководством Шийо, Рёкан на всю жизнь полюбил классику Конфуция. Часто мать Рёкана послав его на деревенские праздники, находила его под каменным фонарем в саду, читающим Конфуция (когда Рёкан стал взрослее, он описал китайского мастера не как проповедника ортодоксальных удушающих истин, но как радостного, смиренного и независимого искателя правды, который был несправедливо осужден современниками за непрактичность и мечтательность). Юношей Рёкан больше всего любил гулять в одиночестве вдоль берега штормового Японского Моря или тихо предаваться мечтам под старой сосной в семейном саду. Даже будучи ребенком, он никогда не лгал и не спорил с другими детьми.
Импульсивный и изменчивый Инан страстно желал передать должность деревенского старосты своему старшему сыну, как только Рёкан достигнет нужного возраста. Однако - хотя были и другие причины - семнадцатилетний Рёкан плохо подходил для этой работы. Честный, мирный по натуре, он ненавидел соревнования любого рода, просто не мог понять почему другим это надо. После духовного кризиса он решил оставить дом и стать дзенским монахом.
Множество различных объяснений существует для этого драматического поступка: Либо Рёкан понимал свои недостатки для политической карьеры, либо он ужасался кровавым казням селян за серьезные преступления (как глава деревни ему бы пришлось стать официальным свидетелем этого). Может быть он внезапно прозрел среди попоек беспутной жизни, ведь слегка повзрослев, книжник Рёкан внезапно превратился в Дон Жуана - "Когда этот парень рядом", - говорили односельчане, - "лучше постеречь своих дочерей". Согласно одной истории, Рёкан однажды был у одной из любимых гейш. Глубокой ночью, он вдруг стал невыносимо мрачным. Любовница пыталась развлечь его, но он впал в глубокую печаль. Он истратил все свои деньги, и вернулся домой в отчаянии. На следующее утро семья увидела его с бритой головой, одетым в белое кимоно. Скупо попрощавшись, он отправился в ближайший храм искать послушничества. На пути он встретил ту самую гейшу, но не проронил ни слова и продолжил свой путь.

По правде говоря, похоже что комбинация различных факторов вела Рёкана к тому, чтоб оставить мирскую жизнь. В прошлом, несколько членов его семьи уже присоединились к буддистскому монашеству. Таким образом ничего удивительного, что он искал убежище в религии. Позиция старосты отошла его брату - Йосиюки (1762-1834), и он оказался совершенно никчемным руководителем.
Несколько лет Рёкан был послушником в храме Косё-йи, местной школе направления Сото. Около 1780, мастер дзен Кокусен (умер в 1791) посетил Косё-йи, и Рёкан под глубоким впечатлением мудрости и поведения учителя, попросил и получил формальное разрешение стать учеником Кокусена.
Они вернулись вместе в Енцу-йи, монастырь Кокусена в Тамасима (сейчас это префектура Окаяма).
Енцу-йи - маленький комплекс, включающий бамбуковую рощу и пруд с лотосами, расположен на холме с видом на гавань Тамасима. (Большинство строений времен Рёкана сохранились.) Тамасима был успешным торговым центром и в монастыре Кокусена (благодаря его руководству) никогда не было менее сорока монахов. Одним из любимых Рёканом монахов в коммуне был Сенкей, монах, который олицетворял учение Кокусена.

Священник Сенкей истинный следователь Пути!
Он работал в тиши - что еще сказать о нем?
Тридцать лет он в коммуне Кокусена!
Никогда не медитировал, не читал сутр,
Ни слова про буддизм -
Просто трудился на благо всех.
Я видел его, но не видел его;
Встречал его, но не встретил.
Ему невозможно подражать,
Священник Сенкей истинный следователь Пути!

Рёкан провел следующие десять лет в Енцу-йи, посвятив себя дзену и упражняясь в изучении китайской классики, буддистских сутр, поэзии и каллиграфии. Позже, Рёкан вспоминал эти годы:

В Енцу-йи давным давно -
Сколько раз зима уступала весне?
За воротами - тысячи домов,
Но ни одного приятеля.
Если моя одежда пачкалась, я стирал ее;
Если не было еды, мы просили подаяние в городе.
Я корпел над житиями знаменитых монахов
И понял почему они хвалили святую бедность

Думая о прошедшем, вспоминаю дни в Енцу-йи
И мою одинокую борьбу в поисках Пути.
Когда несу хворост, вспоминаю о Лайман Хо
Когда мою рис, Шестой Патриарх приходит на ум.
Я был всегда первым, кто получал учение Мастера,
Не пропускал ни часа медитаций.
Тридцать лет прошло
С тех пор, как я покинул зеленые холмы и голубое море этого милого места.
Что сталость с моими однокашниками?
И как я могу забыть доброту учителя?
Слезы бегут и бегут, смешиваясь с вихрящимся горным ручьем.

Было у Рёкана и несколько светлых моментов в Енцу-йи:

Длинные летние дни в Енцу-йи!
Все свежо и чисто.
Мирские чувства не появляются здесь.
В прохладной тени, читая стихи, окружен красотой
Я терплю зной, слушая
Освежающий плеск мельничного колеса

На холме за Енцу-йи мы спрятались в лесу,
Сбежав от зноя и распивая сакэ.
Опустошили бутыль и сочинили несколько стихов
Никем не замеченные, мы сидели счастливые, пока колокол не позвал нас под крышу

Во время своего пребывания в Енцу-йи, Рёкан увлекся работами Догена, основателя направления Сото в Японии. Особенно он полюбил Четыре Великих Добродетели Догена: Милосердие, Добрые Слова, Добрые Дела и Сострадание. В те дни, воры часто переодевались монахами и несколько раз Рёкан был арестован подозрительными стражами порядка, когда он просил подаяние. Подобно Хакуину в истории с младенцем, Рёкан просто ничего не говорил в свое оправдание, несмотря на угрозу избиений. Его мягкие слова и терпение каждый раз помогали ему освободиться без последствий.
В 1790, в возрасте 32-х лет, Рёкан был назначен главным монахом монастыря и награжден сертификатом и просветлении. В отличие от Иккю и Хакуина (интенсивный, почти мелодраматический, опыт просветления), Рёкан не имел ни одного ошеломляющего прорыва, скорее его просветление было простым, естественным плаванием в потоке дзенского направления Сото - "просто сидеть, подобно Будде".
При первом посвящении, он был наречен "Рёкан Тайгу". "Рё" означает "хороший" и "кан" означает сердечный, щедрый. "Тайгу" - "Великий Глупец" в смысле по-детски простодушный, без притворства. Кокусен ссылается на эти качества в сертификате, который он выдал своему лучшему ученику.

Рё смотрит глупцом?
Но он идет широким Путем,
Несвязанный.
Кто измерит его глубину?
Я даю это свидетельство вместе с посохом из горного дерева
Где бы ты не странствовал, покой найденный в этих стенах, - с тобой.

Этот документ Рёкан хранил как величайшую ценность всю свою жизнь.
Кокусен умер в следующем году и Рёкан оставил Енцу-йи, отправившись в долгое странствование, путешествуя с облаками в небе и речной водой. Похоже, Рёкан странствовал в основном в сельской местности в течении пяти лет, спал в полях или строил себе легкие хижины, избегая города и крупные монастыри. Однако он не шел бесцельно - он искал Мастера Шурю (годы жизни неизвестны) из Дайтоку-йи - храма, где жил Иккю.
Когда он достиг ворот Дайтоку-йи, ему отказали, сказав, что Шурю теперь живет на отдыхе и никого не принимает больше. Рёкан проник на территорию храма, перепрыгнув через стену и стал ждать у отшельнической хижины настоятеля. Затем Рёкан оставил записку, адресованную настоятелю и прижал ее камнем, положив на край каменной раковины для умываний, надеясь, что настоятель заметит ее во время утреннего умывания. Рёкан был обнаружен несколькими монахами и уже было выставлен прочь, но настоятель успел прочитать записку и предложил Рёкану приходить в любое время. Позже Рёкан говорил друзьям, что Шурю передал ему учение Риндзай.
Мать Рёкана умерла когда он был в Енцу-йи и его отец всегда беспокойный и темпераментный, оставил дом и поселился в Киото, где жили братья Рёкана. Здесь, в 1795, беспокойный Инан свел счеты с жизнью, бросившись в реку Кацура. Весть о трагической кончине отца потрясла Рёкана и он приехал в Киото на похороны. После он отправился в странствование к горе Коя молиться за души обоих родителей.
В Киото Рёкан получил копии отцовских последних стихов и написал:

Отцовские
Стихи на листах
Затуманились от моих слез
Когда я припомнил
Давние годы с ним вместе.

Как духовный наследник Кокусена, Рёкан легко мог стать настоятелем одного из главных храмов, но после долгих лет нищеты и свободы в полях, рамки и уставы были тесны ему. Более того, в это время разгорелись распри между Ейхей-йи и Соджи-йи - ветвями Сото и, как настоятель Рёкан был бы втянут в конфликт.
Без каких-либо планов, сорокалетний Рёкан отправился на родину, посещая по пути красивые долины и святые места Японии. Когда Рёкан наконец дошел до родных мест, он написал:

Я вернулся в родную деревню.
Заболев, отдыхаю на постоялом дворе
Слушаю звук дождя -
Рубище и миска - все что есть у меня
Когда мне лучше, я поднимаюсь
Зажигаю благовония и сажусь в медитации
Печальный дождь льется всю ночь
Пока мне снится пройденный мною путь

Давным давно я отверг мир чтобы найти истинное мастерство
Теперь, вернувшись через двадцать лет в деревню, где вырос,
Я владею лишь рубищем и этой миской.
Что до старых друзей -
Имена многих - на замшелых плитах

"Однажды, измученный непогодой монах повернул к Гомото - деревне в примерно десяти милях от Изомозаки. Ему разрешили остановиться в разваливающейся хижине на окраине и вскоре он стал символом города. Если он получал еды больше, чем ему было нужно на день, он отдавал ее птицам и животным. Местные жители скоро распознали его добродетель и стали помогать с едой и одеждой, но монах продолжал раздавать свою собственность тем, кто был более обездолен чем он. Некоторые из жителей думали о том, что необычный монах выглядит знакомым и однажды, один из них пришел к Рёкану. Хижина была пуста, только несколько прекрасных стихов были написаны на стенах. Посетитель увидел сходство и сообщил семье Рёкана, что их давно потерянный брат вернулся домой. Рёкан, однако, отказался вернуться в свой дом и вернул большинство из подарков, которые семья послала ему.
Рёкан жил отшельником в нескольких местах по соседству пока не остановился Гого-ан, изолированном в густом лесу из древних сосен позади Кокуйо-йи на горе Кугами. Название этого места отшельничества означает "пять чаш" - подношение риса получаемое каждый день Шингон, бывшим настоятелем храма Кокуйо-йи, который построил Гого-ан намереваясь уйти туда на покой.
Рёкан жил в Гого-ан с 1797 по 1802 и с 1804 по 1816 (между 1802 и 1804 там жил ушедший на покой настоятель храма Кокуйо-йи и Рёкан во время этого периода останавливался в других храмах поблизости). Рёкан выбрал для себя отшельничество не потому что хотел закрыться от людей и полностью уединиться. Рёкан хотел сравняться с Буддой:

Это Путь по которому Он шел освободить мир;
Это Путь по которому Он шел вернуться в мир.
Я тоже, встал и иду по Священному Пути
Мост между жизнью и смертью, идущий в тумане иллюзий

Отшельник Рёкан усаживался на медитационную подушку и жил подобно тому как жили в стародавние времена высоко в горах дзенские Патриархи в поисках просветления:

В неподвижности у пустого окна
Я сижу в медитации, в монашеском стихаре,
Выровнены пупок и нос,
Уши параллельны плечам.
Свет луны заливает комнату;
Кончился дождь, но с карниза капает и капает.
Совершенен этот миг -
В глубокой пустоте, мое понимание углубляется.

Вечером, высоко в горах
Сижу в медитации
Дела людей остались внизу
Спокойно и пусто вокруг
Запах благовоний проглотила бездонная ночь
Моя одежда покрылась росой.
Не в силах спать я выхожу в лес
Вдруг над самой высокой вершиной -
Полная луна


Моя жизнь бедна
Но мой разум так чист
Когда я провожу
День за днем
В этой хижине из травы.

Подобно маленькому ручью
Что бежит, извиваясь,
Через мшистые расщелины,
Также и я тихонько
Становлюсь чище и прозрачней.

Когда все мысли
Исчерпаны
Ускользаю в лес
И собираю
Букет пастушьей сумки

Обрывки и лохмотья, обрывки и лохмотья,
Обрывки и лохмотья - моя жизнь.
Еда? Дикие овощи с обочины дороги.
Заросли кустов продвигаются к моей хижине.
Часто я и луна сидим вместе всю ночь,
И не раз я терялся в диких цветах,
Забыв возвратиться домой.
Не удивительно, что я бежал общества
Как такой сумасшедший монах может жить при храме?

Живя высоко в горах, Рёкан нашел спутника в природе:

Если живешь отшельником
Высоко в горах
Непременно луна,
Цветы и осенние листья
Станут твоими друзьями.

Дикие пионы
Сейчас - их время.
В чудесном полном цветении:
Разве можно сорвать?
Как можно не сорвать?

"Орхидея".

Глубоко в долине, красавица прячется:
Безмятежна, бесподобна, несравненно сладка.
В неподвижной тени бамбуковых зарослей
Похоже вздыхает тихонько о возлюбленном.

Растения и цветы
Выращенные мной у хижины
Отдаю сейчас
Воле
Ветра.

"Однажды, весенним днем, Рёкан заметил три ростка бамбука, которые проросли под его беседкой. Бамбук рос быстро и вскоре стал упираться в пол беседки. Рёкан был очень взволнован - он не терпел никакого вида страданий, даже если это касалось растений. Он решил разобрать пол беседки и прожечь дыру в крыше, чтоб бамбук мог расти без препятствий. Но когда он поднес свечу к крыше над бамбуком, вся беседка запылала. Рёкан справил похороны по сожженному бамбуку и построил беседку без крыши и с раздвигающимися полами - на тот случай, если бамбук снова прорастет".

Не хочу сказать
Что мне неохота
Мешаться с людьми,
Но свободно жить одному -
Это лучший Путь для меня

Когда думаю
О несчастьях других
В этом мире
Их скорбь
Становится моей

О, если бы всех
Кто страдает в мире иллюзий
Я мог укрыть
моей монашеской рясой!

Согласно "Десяти иллюстрациям о приручении вола", кульминацией дзенской практики является "возвращение на рынок с дарующими блаженство руками", и Рёкан, подобно Иккю и Хакуину, общался с разными категориями людей - с властителями, нищими, фермерами, торговцами, рыбаками, хозяевами харчевен, детьми, отверженными обществом людьми - без снисхождения или отвращения.
Рёкан был одним из тех японских буддистских монахов кто жил исключительно на милостыню, в то время как Иккю и Хакуин лишь некоторое время нищенствовали, но по большинству, как все духовные лица прошлого и будущего полагались на богатых патронов и регулярные подношения прихожан.
Рёкан считал, что вознагражденное попрошайничество еды - священная практика, основанная Буддой лично и следовал этому правилу всю жизнь.

Облака ушли,
Чистое небо.
Просить хлеба
От чистого сердца -
Благословение небес.

"Пища", - писал Рёкан - "должна быть получаема подобно тому, как пчелы собирают нектар с цветов; нищий должен просить ненавязчиво, как лунный свет заливает поле". В одном из стихов Рёкан утверждает: "Буду спрашивать в каждом доме, даже у торговцев вином и торговцев рыбой, подобно Принцу Бродяг (Будде)". Таким образом, Рёкан мог без колебаний остановиться для прошения милостыни перед деревенским публичным домом. Кстати, если девушки не были заняты, они выходили поиграть с Рёканом в мяч. Когда Йосиюки услышал про поведение брата, он испытал Рёкана поэмой:

Монах в черной одежде
Играет
С девицами легкого поведения
Что может быть
В его сердце?

Рёкан ответил:

Играя и играя
Прохожу по колышущемуся миру.
Будучи здесь
Разве это плохо -
Рассеивать плохие сны других людей?

Йосиюки не был удовлетворен:

Играя и играя
Проходить по миру
Хорошо, наверно,
Но не задумываешься ли ты
Что за мир придет после?

Заключение Рёкана:

В этом мире,
С этим телом
Я играю.
Нет нужды думать
Что за мир придет после.