Содержание:

НАЛИВ ПЯТОЙ ЛУНЫ
ХОККУ
ТАНКА
РЕНГА
ХАЙБУН
ВЕРЛИБРЫ
СВЕРЧОК

ХАЙБУН

**
На третий месяц моего лесного уединения всё чаще и чаще к кормушке, у которой всегда было тесно, стал прилетать дятел. Сперва осторожно, с оглядкой он повисал на стене и поглядывал то на крошки, то в окно. Прилетал он тогда, когда других птиц не было, будто их не было вообще. Странная тишина, блаженное одиночество, смиренный покой ощущались мной. Так я понял, что дело не в хлебе. Что-то другое связывало нас. Наши взгляды всё чаще встречались и через время, то ли обменявшись содержимым Зазеркалья наших зрачков, то ли просто приблизившись до невозможного, я вдруг заметил, что мы очень похожи: он тоже, как и я, любит разглядывать кору деревьев, у него, как и у меня, есть пунцовый беретик и с ним, как и со мной, можно часами сидеть в тишине...

Пришёл за мной
Забрать в свой таинственный мир
Дятел-отшельник...

**
Снова мой дятел-отшельник! Полдня сегодня он просидел на макушке 15-метровой ели. Каждый раз, когда я выглядывал из окна, он не сводил с меня глаз. Снова эти странные чувства! Сперва я попробовал сманить его на
подоконник крошками хлеба, призывно, на малую округу, не знаю, откуда это взялось, воспевая «Цип-цип-цип!..», затем самыми крупными кукурузными палочками, оливкой, половинкой «Коровки», долькой лимона, и наконец, кусочком дождика, висящего на окне ещё с Нового года. Он оставался невозмутим. Дождик вызвал интерес у пролетавшей мимо сойки, но сообразив, что не вовремя, она быстро удалилась. Я знаю точно, он меня учил: быть может, умению поститься, быть может, умению размышлять, быть может, умению ждать.* Он учил меня терпению. Сейчас, когда макушка ели пуста, записывая всё это, я продолжаю чувствовать его взгляд: он проникает прямо в сердце и что-то с ним делает. Я отдаюсь этому, понимая, что прежним мне уже не остаться...

Где только
Не искал Учителей! — 
И надо же...

* - Г. Гессе «Сиддхартха»

**
Сегодня, когда я остужал лоб льдом оконного стекла, в снегу разгребали свои тайнички два бельчонка — так близко-близко ко мне — и так недоступно, а потом вдруг что-то ударилось в раму — поверить трудно — это было солнышко! — видно, выползло из купленного вчера цветка. Пока я его ловил, рассматривал и усаживал опять в горшочек, белки исчезли...

За окном снега.
Но я знаю, я ведь знаю —
Ты приходила...

**
Я люблю гулять по ночному лесу. Узкая тропинка среди снегов. Летящие над ветвями звёзды, изморось дыхания. Крик совы — то дальше, то ближе. Звёзды такие яркие, что кажется, будто деревья отбрасывают тени. Но звёзд много — и теней не различить. Почему-то вспомнилось: «Тени исчезают в полдень». Сейчас же — почти полночь. Звук шагов — вряд ли ночью здесь кто-то бродит — просыпаются в елях птицы, уши спящих оленей и косуль поворачиваются в его сторону, перестают жевать мышата под снегом — прислушиваются... Что же, что же мне это напоминает? — где-то в памяти слышится шелест разворачиваемой на уроке пения шоколадки... 
Весь лес, кажется, следит за мной. Не из страха. — Нет, нет. Как учитель присматривается к своему будущему Ученику, не потому, что он, учитель, его ищет, оттого, что Ученик
ищет его. Учитель любопытен, любопытен как ребёнок — он хочет узнать, кто этот Наглец. Так и лес. Он тысячи лет был лесом. Тысячи лет хранил свою тайну. Тысячи лет посматривал на тропинку. Но однажды на неё ступит Чудак, чтобы освободить его, нет, даже не разгадать, а применить его тайну — он использует этот лес. Как скрипач, занёсший смычок над скрипкой, чтобы ударить в сердце, он вытащит Ночь из её шелестящей серебром снегов и звёзд обёртки, что по тающим в пальцах плиточкам разойдётся под партами по всему классу и блаженно растает во рту... 
Это будет как поцелуй, первый из тысяч, такой горячий и нежный, что захочется проснуться, такой загадочно вкусный, что его невозможно будет распробовать. Как никогда невозможно напиться водой родника...

Полствола во мхах,
Половина в снегу — арлекины
Ночного леса.

**
Млеет утренний лес. То ли гул неба, то ли звук стылых снегов — ни звёзд, ни солнца, ни луны — заря сквозь деревья. И вот, один за одним голоса у кормушки: никто не собирается завтракать, до обеда ещё далеко — но какие крохотные крошечки, какая булочка с изюмом, какой зелёный горошек! Такими голосами птицы не поют, не ухаживают друг за другом, не прощаются с небом. Это уже не голос птицы — это голос восторга. Восторга оторвавшегося листа, гухнувшей грозы, потерявшего стыд половодья — ни синичий, ни олений, ни смешок ручья, ни гогот ребёнка... И как мало иногда нужно, чтобы его услышать.

Жилище отшельника.
С утра веселит себя
Всякими забавами...

**
И вот, когда уже нет сил ни грести, ни табанить — будто уже вдохнул на полную грудь, только не воздуха, а восторга, первобытной радости, дикого буйства, когда просто больше некуда вдыхать и вот-вот захлебнёшься — от чувств, от взрыва всех до одной миллионов клеток, от высвобожденного в раз отмеренного на века экстаза — река вдруг отпускает берега и нас выносит в озеро. Можно высушить весло, перекинутся — нет, не словами — взглядами, окропить макушку, вылезть из «кожи» байдарки, и, свесив ноги, пошлёпать ими по воде... Общаться совершенно не хочется — тянет внутрь — к ощущениям, и дальше, глубже — к памяти бесчисленных рождений и смертей, к осознанию того, что жизнь и то, что за ней — всего лишь передышка... И будто услышав этот зов, течение выводит к узкой протоке. И уже слышен шум воды, не
поспевающей в берега излучин...

Кривится зеркало реки.
За камышом — пороги...
Прощай, стрекоза!

**
Осенний парк. На скамейки, походящие на линейки нотной тетради, время от времени падают листья, время от времени их переиначивает ветерок…

Ноты листьев.
Новую мелодию
Разложил ветерок…

ДУХОВНОМУ ПОДВИГУ СМИРЕНИЯ

Когда Он появился среди людей, со словами «Мы Тебя так долго ждали!», Его окружили те, кто вспоминал Его Имя лишь всуе. Те же, кто искал Его, боясь приблизится, стояли в сторонке, полагая, что не достойны...

Дойдя до моря,
В прибрежный песок 
Уходит река...

**
Через годы вхожу в пустой дом. Раньше здесь жили мои дедушка и бабушка. На этой стене висели ходики: каждое утро, устраивая целый ритуал, дедушка перетягивал гирьки...

Тенью стрелок
Забилось время 
В гвоздик в стене.

© Тэнгу 2003

ПРОКОММЕНТИРОВАТЬ