Из вышеприведенных цитат мне хочется выделить ключевые слова:
1. В отношении автора
....Свидетельство этого мира- Любовь,Страсть,Отчаяние ...
( т.е. эмоции и чувства)
......Легко вычитывается собственно авторская эмоция
......Создание, прорастание образа
......Стих отличает безотчетность, порыв
2. В отношении читателя
.......Переживания не просто вызываются, а полностью
захватывают его
.......Эмоционально реагирует как на реальный мир
.......Активное сравнение (сопоставление) читательского с
авторским образом

Пока очень сухо и не совсем понятно, в чем же новизна этого стиля и что отличает его от традиционного. Ведь и традиционные хайку по мнению Алексея Андреева( см. в Гербарии Графа Мур,а)
<< - это чувство-ощущение, запечатленное в небольшой словесной картинке- образе. Два основных качества образов:
А) Они приходят из непосредственного жизненного опыта: определенные яркие моменты жизни.... приносящие нам неожиданное ощущение печали, одиночества, или какое-то другое чувство...
Б)...эти «картинки» должны вызывать похожие ощущения в читателях...>>

Но не стоит забывать, что А.Андреев- уже достаточто модерный представитель современных русскоязычных хайку. Например, у Романа Лейбова ( в Предисловии к Саду) ещё можно прочитать очень важную оговорку:
<< Японские хокку, кроме того( кроме 5-7-5), соблюдали ряд правил, связанных с системой образов, композицией и лексикой. Они строились вокруг КИГО ( СЛОВ, ПРЯМО ИЛИ КОСВЕННО ОБОЗНАЧАЮЩИХ ВРЕМЕНА ГОДА)....>>
Т.е. центральное место в традиционных японских хайку занимает природа, которая «навевает» чувства или иллюстрирует уже имеющиеся переживания автора. Эта непосредственная ВЗАИМОсвязь --> природа( окружающий мир) + человек ( мир его переживаний), является отличительной особенностью японского стиха--> плодом мировозрения и культурных традиций народа. В этом симбиозе мир природы- инспирирующая, несущая часть. Так сказать, передний план картины- образа.

Поэтому неизбежным и естественным результатом «переноса» поэтического жанра хайку в неяпонскую культуру становится также перенос и соответствующих традициий. Не будем далеко ходить, ограничимся творческим богатством нашей округи.

Вот и берёзы
Обмакнули макушки
В синее небо...

Мохнатая ель
Заворочалась к ночи
В берёзовой клетке.

Белые птицы
Над белыми камнями...
Погост за селом.

barome

Многочисленные дискуссии, сопровождающие этот процесс, показывают, что, не только РАЗМЕР японского хрустального башмачка стал, похоже, тесен нашему, привыкшему к безграничным русским просторам, языку. Видно и традиционно священные, нерушимые узы образности японских хайку--> природа + человек, тоже начинают сковывать дальнейшее самостоятельное развитие образности НАШИХ хайку.
Появившееся в творчестве наших авторов «нечто иное» запросило внимания.
Впервые лично мне попытка классификации хайку ( «образные», «философские» и «ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ») встретилась у К.Сергеева в подведении итогов «собачьего» Конкурса. Цитирую:
<< ... «образные» хайку- красивые, эстетические картинки, схватывающие реальность в какой-то изначальной и прекрасной глубине. ... И наконец, «эмоциональные» хайку, среди которых меня больше всего «согрел» «Щенок» Лены Талаевой.>>
***
Щенок

комочек теплый
доверчиво прижался
к моей жизни

Но это- не единственная номинация за особую «ЧУВСТВЕННОСТЬ» стихов на собачью тему. Ещё больший отклик у членов жюри вызвало трехстишие Багджо ( номинации « За широкий диапазон ЧУВСТВ» и « За реализм»):

Мокроносенький!
Прыгушечка! Целовашечка!
Где тапки, сволочь?

Мне бы хотелось привести ещё один стих ( автор Тоша ) из тогоже конкурса:
***
Хлопнула дверь
Душу мою отогреть
Пытается пес

Традиционный или «новый» стиль?
Все три вышеприведенные хайку описывают чувства ( эмоции) автора не напрямую, а через образ, вызывая также соответствующие переживания у читателя, отвечают, таким образом, традиционным представлениям хайку ( по крайней мере, в широком смысле А. Алексеева).
Особенность же их (моё мнение) заключается в незаметном на первый взгляд переносе «центра тяжести» с предметного образа на чувства. И не просто чувства. Обьект этих произведений - человеческие ВЗАИМОотношения. Что сегодня так модно называть интерактивностью. Где всегда чувствуется и подразумевается присутствие партнера.
Здесь на первый план картины- образа, вытесняя мир природы, выступает мир человеческих переживаний. Традиционный японский треугольник : природа<-> чувства<-> человек , заменяется(иногда незаметно, иногда явно) треугольником человеческих взаимоотношений: человек<-> чувства<-> человек. Мир межчеловеческих чувств становится главным обьектом стиха.
А вот средства выражения, глубина образа или «отдаленность» от традиций хайку могут быть очень различными.
Давайте присмотримся повнимательнее к приведенным выше примерам из конкурса. При этом в поле моего внимания находятся не художественная или эстетическая ценность этих праизведений, а «обьект» в них описанный.

1. Нельзя сказать, чть трехстишие Тоши нас «полностью захватывает». Трагику опустошенной и обмороженой души автор не углубляет, а сглаживает наличием эмоционального противовеса- преданности и чуткости друга-пса. Стих позволяет читателю без усилий воссоздать эту короткую сцену, увидеть и холодную пустоту человеческого взкляда и уткнувшегося в колени поскуливающего пса, чувствующего состояние своего хозяина и пытающегося его «отогреть».
Центральный обьект этого трехстишия- динамика ВЗАИМООТНОШЕНИЙ. Думаю, было бы излишним пояснять, что собака в этом конкурсе рассматривалась не как часть природы, а как часть «человечности» ( зачастую ее лучшая часть). На мой взгляд, к этому стиху можно применить почти все «ключевые слова», которыми и другие участники этой дискуссии описывают «Эмоциональные хайку»: он свидетельствует очень реальный хорошо знакомый нам мир чувств человека ; в нём легко вычитывается собственная авторская эмоция; стих отличает безотчетность; читатель реагирует эмоционально и не имеет проблем с сопоставлением вызванного в нём образа с образом самого автора. Сюжет прост. Так он нами и воспринимается- без напряжения и необходимости дальнейшего углубления.

2. «Щенок» Лены Талаевой, не первый взгляд, - это тоже лишь мимолётный кадр-зарисовка крошечного беззащитного существа, пригревшегося в ласковых человеческих руках.
Но заключительная строчка стиха «...к моей жизни» прорывает измерение сиюминутности и устремляется зыбким мостом в вечность. Образ этого стиха начинает «прорастать» ( как выразился Петрович) в читателе, затрагивая сначала поверхностный слой чувства сострадания к беззащитным, потом проникая в глубины подсознания к инстинкту непостижимой силы материнской любви, способной преодолеть даже инстинкт самосохранения, и наконец пронизывает всю сущность чем-то щемящим, несхватываемым ни сознанием ни чувством, чем-то пугающе древним- тоской «вечного зова». Зова, исходящего не только из глубин человеческой сущности, но и из глубин самого бытия- зова любви, желания быть БЕЗусловно любимым, без всякий «но» принятым. Любви, которая никогда не предаст и не сделает больно...
По отношению к этому стиху можно без сомнения сказать, что он эмоционально «полностью захватывает» читателя.

3. Если в первом случае (стих Тоши) читатель является сторонним наблюдателем- зрителем, во втором
случае ( «Щенок» Лены Талаевой)- постепенно сливается эмоционально с автором , то в третьем случае ( стих Багджо) читатель в буквальном смысле «вляпывается» в сцену выяснения отношений, как если бы он в автобусе сидел между двумя собеседниками. Накал собеседников просто не может оставить его равнодушным. Этот вид стихов- «чистый» всплеск эмоций прямого общения партнёров. И уж где-где, а здесь «безотчетность и порыв»- смысл самого произведения. К подобному сорту относится , к примеру, и дуэт, «родившийся» в общении на сайте:

Ветеран

Оставь покурить -
Екнуло сердце - Друг?! - Бомж
Ругнулся в ответ.

Nick- Бомж

бычок затоптал...
хрена какого тащил
тебя с боя

Чтобы названный мною выше «перенос центра тяжести» стал нагляднее, предлагаю следующюю иллюстрацию из ещё одного «обыгрывания» темы в Ветке бамбука. В этой «цепочке» можно прочувствовать шаги формирования «эмоционольного» стиля- выступление межчеловеческий отношений на передний план образа- картины:
***
Тайша

в моих глазах
свое отражение
увидел ручей
***
SKYdancer

По облакам,
Даже если меня нет,
Течёт ручеёк.
***
Nick

чиста слёза ручья
как хорошо в глазах твоих
было отражаться

В виде заключения ко всему здесь сказанному и как отклик на реплику Графа Мур,а, в которой он называет Лену Талаеву яркой представительницей эмоционального стиля, считаю необходимым сказатьследующее :
В подборке, сделанной самой Леной (см. ниже), обьектом большинства её стихов является мир чувств. Особенно хочется мне отметить удачность передачи напряженности этих чувств. В её стихах ощущается тугая натянутость струн, которые при прикосновении отзываются мощным аккордом.
У меня нет сомнения принадлежат ли эти стихи эмоциональному стилю или нет.
Я могу себе хорошо представить, что существует целый ряд других мнений, ставящих под сомнение само существование этого стиля или правомочность называть его хайку.

Не знаю, имеет ли право ребёнок носить японское имя, если у него не раскосые глаза?
Мне лично это дитя нравится, у него- ОБЩИТЕЛЬНЫЙ характер. А сможет ли он претендовать на часть родового наследства.. Кто знает. У него есть свои поклонники. А это- главное.

До следующего субботника на страницах ГК.

GRAF! Предложенное Вами противопоставление соблазнительно своей отчетливостью, если бы не одно но: Вы пишите «Если это только фотография - мы читаем и забываем, если же за хайку скрывается душа - мы запоминаем и с удовольствием перечитываем». Здесь первый вариант (только фото - без души) – это просто неудавшееся стихотворение, но о нем, как о том рыжем человеке (помните, у Хармса «Портрет», кажется) мы и не будем говорить. Если же второе – то в чем отличие – очевидное вроде бы на первый же взгляд – между стихами, подобными примерам первой и второй подборки?
Но прежде вопрос: а стихи Басё (в переводах, разумеется) – это фотографии «с душой»? В большинстве переводов она – эта душа – проглядывает ведь еще менее (на мой взгляд, конечно), чем в первых из приведенных Вами примеров. А то, что стихи Басё если и не запоминаются (память – штука капризная) то по крайней мере не отпускают, сколько их не перечитывай – так или мысленно, в отличие от – в большей или меньшей степени, разумеется, - его предшественников и последователей – с этим вряд ли имеет смысл спорить. Уверен, что дело здесь – почти исключительно в душе, ТАК организующей смыслочувственную ткань стиха. Ну, гений Басё. Но возвратимся к примерам.
Стихи про иголку оживляет глагол «ищет» - иголка наделяется душой, а вся ситуация из обыденной процедуры преображается – во что? – у меня нет слов, лишь некое ощутимое душевное беспокойство – ПЕРЕЖИВАНИЕ – возникает, преображая и все остальные слова трехстишия. Это чуть сродни эффекту притчи, где один образ поясняет другой, ничего не объясняя напрямую. Про что это стихотворение – разве про нитку с иголкой? А тогда фотографией чего оно является?
Про воскресное утро: главное для меня здесь – ощущение чувства (если можно так выразиться), которому имя – спокойствие, умиротворение, некая расслабленная сосредоточеность, Бог знает еще что – и так ясно. А фотография – пейзаж – не то чтобы не про это, но – сама по себе – до ЭТОГО не дотягивает. Что-то главное оказывается ЗА кадром. (Надеюсь, понятно, что эта за-кадровость – не плохо, а, скорее, хорошо, д у ш е в н о).
Про платан – ну разве хоть тут-то не фотография? Не-а. Главное здесь (для меня, разумеется, как для читателя и только в этом смысле со-чинителя) диалог автора с солнцем, мысленный к тому же, да и не мысленный, а – свет со светом, «звезда с звездою говорит» - это нам не мы, это (никого не хочу обидеть) – тот самый «шепот инобытия вещей», и каждый из нас слышит его (даже если не знает об этом) по-своему, и переводит потом на свой язык, желая понять его или хотя бы свидетельствовать о нём.
«Что же он про спички-то намудрит?» – спрашиваю я сам себя, переводя взгляд на трехстишие Глеба. Ничего особенного, всё то же: стихотворение это не про спички и огонь, а про «просто так». Настолько про ЭТО, что даже жаль, что оно названо, и названо, похоже, в силу магии (или инерции?) числа 17.
Трудно отдать отчет в подробностях, тонкостях процедуры осмысления (звучит, согласен, не ахти), но общий вектор, так сказать, этого движения: от мысли к чувству (в самом общем виде, разумеется): опыт в-чувствования в то, что дается как нечто рациональное, предметное, вещественное. Зримое, а потому почти фотографическое. Но только – почти.
Что же до примеров второй подборки, то там (и в похожих по впечатлению-ощущению стихах) лично в себе я наблюдаю движение скорее обратное: к мысли - от чувств, которые в этих и подобных им текстах просто декларируются, выступая такими же грамматическими персонажами, как и вещи (иголка, спичка, тень) в примерах предыдущих.
Ни в хокку Басё, ни в хайку Масаока Сики ничего подобного найти не удастся. Плохо ли это или хорошо –понятное дело, не вопрос. А вот с наступлением поэтического авангарда (если так можно выразиться) в японской поэзии начинается просто Бог знает что: о чем и как только не начинают писать под почти новорожденным прозванием ХАЙКУ! (Слово это ввел, как известно, М.Сики). Появляются и рассыпаются направления, школы, кого-то пытаются отлучить от хайку, кого-то залучить… Но б этом - разговоры впереди, а пока - позволю себе еще несколько этих самых эмхайку, которые меня лично увлекают не собственно эмоциями автора, безусловно избыточными (по неписаным канонам того, что мы склонны принимать как хайку), но - опытом вдумывания в эту чувственную палитру, т.е. опытом, отчетливо обратным тому, о котором я говорил выше.
Но это не значит, что между ними (двумя этими поэтическими мирами) – непреодолимая граница. Свойство культурных границ – разделив, связать, разъединив, породнить. Вот, к примеру, мы и японцы – куда уж разнее, но!: как мы влюбились в ихнего (а теперь уже нашего и всехнего) Басё, а они – в нашего в доску (а теперь уже тоже не менее всехнего) Достоевского! Так влюбились, что и Басё готовы «забыть» (личный, хотя и краткий опыт общения с симпатичным славистом из Страны Восходящего Солнца, который, конечно, чтит, но не читает Басё (а про современные хайку спрашивает, а разве их есть?), зато Достоевского знает всего и исключительно в подлиннике, и не только его... Но это так, к слову):

Хочу – не хочу
Переливается миг
Мой солнечный день

Тихо ждет память
Старое фото
Сладко и больно

Лена Талаева

А вот это – годится в качестве пограничного столба:

буквы пошутили
над попытками смысла
вырву листочек

Nevezuka

Сколько эмоций!
попугай беседует
с зеркалом

Polay

не много смысла
я нашел в этой жизни...
и то не в своей

Михаил Бару

с вечностью спорят
тень, отражение, эхо
выдох и вдох

Петрович

ненависть в глазах
это вы ко мне что ли
удивительно

ШМ

Ответ лишь на один вопрос: цитата из DIMM
"Как же тогда быть с тысячелетней традицией японской поэзии хайку, с дзенским восприятием бытия..."

Небольшой диалог в Ветке бамбука приводит меня к выводу, что при переводе на русский язык дзэнских текстов, из них теряется сам дух Дзэна, особенно если переводчик имеет христианский менталитет.
Непонятное сводится к известному или к чему есть пристрастия у переводчика.

Разве в советское время у В.Н.Марковой могла быть другая статья???
А сколько и что она НЕ НАПИСАЛА???

Из предисловия д-ра К.Г.Юнга к Д.Т.Судзуки "Дзэн-Буддизм".
Начало цитаты.(про дзенское восприятие бытия)
"... Это странное восприятие называется САТОРИ и может быть переведено как просветление.
Судзуки говорит: Сатори - это душа Дзэн и без него нет Дзэна.(!!!ЛТ) Для западного интеллекта не слишком трудно понять, что имеется в виду,когда мистик говорит о просветлении или что понимается под ним на религиозном языке.
Сатори, однако описывает искусство и путь к просветлению, которое ЕВРОПЕЙЦУ понять практически невозможно.
Следующий анекдот может послужить дополнительным примером: "однажды к Мастеру пришел монах, чтобы узнать, где находится вход на путь истины. Мастер спросил его: Слышишь бормотанье ручья? - слышу, - ответил монах. - Вход здесь, - сказал Мастер ".
Даже если мы рассмотрим множество примеров , все равно нам останется непонятным, как такое просветление происходит и из чего оно состоит..."
Конец цитаты.

Первое утверждение: Сатори - это душа Дзэн и без него нет Дзэна.(Судзуки)
Второе утверждение: ЕВРОПЕЙЦУ понять Сатори практически невозможно.( К.Г.Юнг)

С Судзуки я могу только согласиться
Кто согласен с д-ром К.Г.Юнгом - поднимите руку!
Итак, европейский (читай наш) ум не в состоянии понять сатори и значит Дзен?
Т.е. остается только иммитировать приблизительные переводы?
Но Дзэн категорически против повторов и иммитаций.
Для меня приведенный пример является не анекдотом, а драгоценным зерном Дзэн-Мастерства.

Когда ученик спрашивает Мастера "где находится вход на путь истины?" - он пытается утащить его в свой
МИР УМСТВЕННЫХ СПЕКУЛЯЦИЙ.(ЛОВУШКА 3 уровня - рефлексии). Мастер же сразу возвращает
ученика к РЕАЛЬНОСТИ вопросом "Слышишь бормотанье ручья?" Равноценно это мог быть удар палкой и вопрос "Что чувствуешь?" или показав на хризантему - "Видишь этот цветок?". Ученик Ученик отвечает соответственно "Слышу", "Больно", "Вижу"
И это является констатацией, что он находится в моменте "Сейчас". - "Здесь вход" -говорит Мастер! И если ученик готов происходит САТОРИ - он понимает, что вход в истину происходит в каждый момент здесь и сейчас, в реальности, которая есть на самом деле, а не в фантазиях. А если ученик не готов, он сядет у ручья и будет слушать ручей, размышляя как же здесь войти в истину, или как баран будет смотреть на хризантему, или бить себя палкой, мучаясь от того что он не понимает учителя, и никак не может найти "ВХОД", пока до него не дойтет, что единственно , что истино в тот момент,когда он сидит у ручья -
это сам ручей, его шум, и он сам. Или единственно истинно в тот момент, когда он себя бьет - это боль. А если он боль не
чувствует, или не придает ей значения, то не слишком ли он поглощен игрой своего разума.

Вот если это дзенское восприятие бытия станет нам доступно, как авторам, то я думаю Дух Басё будет даволен нашими хайку.

так или иначе:
"Обсуждая хайку вы противоречите Дзен" (с)Ю Джин

и на последок, моя маленькая шутка. не принимайте близко:

на лавочке
феи
спорят
о вдохновении

на заборе
писатели
спорят
о сатори S.S.